Во-первых, «провальными» сражения за Ржев нельзя назвать. Всего в районе ржевско-вяземского выступа Красная Армия провела четыре наступательных операции, и в конце концов в марте 1943 года цели этих операций были достигнуты.
Ржев, важнейший узел на этом стратегическом направлении, был освобождён; в течение всего этого времени мощнейшая группа армий «Центр» была связана боями и не могла не только наступать на Москву, но и перебросить свои отборные дивизии на южный фланг. В драматической ситуации 1942 года, когда решалась судьба войны под Сталинградом, для СССР это было критически важно.
Упрекать Жукова или Конева, что они прямо тогда, в 1942 году, не начали наступать на Берлин с ржевского плацдарма, – и безграмотно, и кощунственно. До Курской дуги и «Багратиона» было ещё далеко.
И «виноваты» в этом не советские бойцы и военачальники, а вермахт главным образом. Это во-вторых. Уже первые январские бои на ржевском направлении показали, что, несмотря на наш триумф под Москвой, мощь германской военной машины еще очень велика. И весь ход кампании 1942 года подтвердил, что вермахт по-прежнему способен перехватить стратегическую инициативу и постараться доказать, что германский арийский солдат является сильнейшим солдатом мира… Задним числом подменять эмоциональные оценки: как же, мол, так, тупые совки не сумели фрицев валенками закидать, – такие спекуляции, повторяю, безграмотны и безнравственны.
Это был 42-й год, а не 44-й, когда Красная Армия радикально изменила соотношение сил. Подчеркну: после Сталинграда и Курской дуги немецкие генералы не стали вдруг «бездарными», немецкие солдаты не стали «неумелыми», а немецкая техника не стала «никудышной» – их сломила другая мощь, советская, которая возрастала от боя к бою и закалялась в кровопролитных сражениях.
В таких сражениях, как подо Ржевом».